One day there will be no worry
No more pain, it will all just end
And all our forward movement will finally
cease.
Disengage.
Однажды не будет волнений
Не будет боли, это все закончится
И всё наше движение прекратится.
Отрыв.
One day there will be no worry
No more pain, it will all just end
And all our forward movement will finally
cease.Disengage.
Однажды не будет волнений
Не будет боли, это все закончится
И всё наше движение прекратится.Отрыв.
Сердце бьётся, словно в клетке мышь,
Лезет в уши тишина.
Полночь рвётся, рядом ты стоишь
Словно призрак из плохого сна.
Сердце бьётся, словно в клетке мышь,
Лезет в уши тишина.
Полночь рвётся, рядом ты стоишь
Словно призрак из плохого сна.
I know that you need me,
I know that you care.
You know that I may not love you, but
I will always be there.
Я знаю, что ты нуждаешься во мне,
Я знаю, что ты волнуешься.
Ты знаешь, что я могу не любить тебя, но
Я всегда буду здесь.
I know that you need me,
I know that you care.
You know that I may not love you, but
I will always be there.Я знаю, что ты нуждаешься во мне,
Я знаю, что ты волнуешься.
Ты знаешь, что я могу не любить тебя, но
Я всегда буду здесь.
Будь спокойным. Меньше думай. Разве бывает дикий лес без волков? Мы со всем разберемся рано или поздно.
Будь спокойным. Меньше думай. Разве бывает дикий лес без волков? Мы со всем разберемся рано или поздно.
Волнение — это хорошо. Ты захочешь что-то сделать — это волнение — получится или нет. Сделаешь это — волнение.
Хуже всего терять волнение. Не победить или проиграть, а потерять волнение.
Волнение — это хорошо. Ты захочешь что-то сделать — это волнение — получится или нет. Сделаешь это — волнение.
Хуже всего терять волнение. Не победить или проиграть, а потерять волнение.
Я запомню. Отныне, когда ты будешь говорить, что ты в порядке, это будет означать, что у тебя огромные проблемы.
Я запомню. Отныне, когда ты будешь говорить, что ты в порядке, это будет означать, что у тебя огромные проблемы.
Я знаю это трудно, легко только говорить, но прошу вас — постарайтесь быть в порядке. Кода увидите сына, выглядите хорошо. А не то он на меня разозлится. Скажет: «Что ты сделал, парень? Почему заставил плакать мою мать?» Поэтому, будьте в порядке. Тогда я скажу ему: «Я не заставлял плакать, она не плакала. Кто бы не сказал, он соврал».
Я знаю это трудно, легко только говорить, но прошу вас — постарайтесь быть в порядке. Кода увидите сына, выглядите хорошо. А не то он на меня разозлится. Скажет: «Что ты сделал, парень? Почему заставил плакать мою мать?» Поэтому, будьте в порядке. Тогда я скажу ему: «Я не заставлял плакать, она не плакала. Кто бы не сказал, он соврал».
— Что, волнуешься?
— Волнение — чувство иррациональное, и оно не имеет практического значения.
— То есть волнуешься?
— Да, и ещё как.
— Что, волнуешься?
— Волнение — чувство иррациональное, и оно не имеет практического значения.
— То есть волнуешься?
— Да, и ещё как.
— Ты не волнуешься?
— Нет.
— А я вот всегда волнуюсь.
— Посмотри в зеркало. Видишь эту крутую стерву? Запомни, волновать тебя должна только она.
— Ты не волнуешься?
— Нет.
— А я вот всегда волнуюсь.
— Посмотри в зеркало. Видишь эту крутую стерву? Запомни, волновать тебя должна только она.
– Готов?
– Да.
– Нервничаешь?
– А по мне заметно?
– Совсем нет.
– Ну что, нервничает?
– Ещё как.
– Кстати, я вас слышу. Причём очень-очень хорошо.
– Готов?
– Да.
– Нервничаешь?
– А по мне заметно?
– Совсем нет.
– Ну что, нервничает?
– Ещё как.
– Кстати, я вас слышу. Причём очень-очень хорошо.
— Радж, ты в порядке?
— Ты дома?
— Уходите!
— Брось, дружище. Открой нам дверь.
— Мы же волнуемся за тебя.
— Можно подумать, что если я перестал ходить на работу и отвечать на звонки, то со мной обязательно что-то должно было случиться?! Может, у меня произошло что-то хорошее?!
— А произошло что-нибудь хорошее?
— Конечно, нет! Со мной ничего никогда хорошего не происходит!
— Радж, ты в порядке?
— Ты дома?
— Уходите!
— Брось, дружище. Открой нам дверь.
— Мы же волнуемся за тебя.
— Можно подумать, что если я перестал ходить на работу и отвечать на звонки, то со мной обязательно что-то должно было случиться?! Может, у меня произошло что-то хорошее?!
— А произошло что-нибудь хорошее?
— Конечно, нет! Со мной ничего никогда хорошего не происходит!
Мне кажется, волнение — ещё не любовь. Говорят, что любовь пылает, но я такого не чувствовала и считала, что просто никогда не любила. Но теперь я понимаю, что любовь — это покой. То чувство, до отвращения похожее на дружбу, и есть любовь.
Мне кажется, волнение — ещё не любовь. Говорят, что любовь пылает, но я такого не чувствовала и считала, что просто никогда не любила. Но теперь я понимаю, что любовь — это покой. То чувство, до отвращения похожее на дружбу, и есть любовь.
— Я никогда в жизни не целовался, что мне делать?
— Ну, попытайся выглядеть нервным и взволнованным.
— Почему?
— Потому что ты всё равно таким будешь. А это звучит как идеальный план, так что всё будет не зря.
— Я никогда в жизни не целовался, что мне делать?
— Ну, попытайся выглядеть нервным и взволнованным.
— Почему?
— Потому что ты всё равно таким будешь. А это звучит как идеальный план, так что всё будет не зря.
— Я не волнуюсь.
— Крутая мысленная защита.
— Я не волнуюсь.
— Крутая мысленная защита.
— Стас, а может не надо, а?
— Всё будет хорошо. Кожу сдирать ни с кого не буду. Сегодня не полнолуние — так что я в норме.
— Стас, а может не надо, а?
— Всё будет хорошо. Кожу сдирать ни с кого не буду. Сегодня не полнолуние — так что я в норме.
— Я волнуюсь, давно уже не была на свиданиях. Очень давно.
— Знаете, тридцать лет назад я припарковался в неположенном месте. Я сорвался на девушку, которая выписала мне штраф. Я покрывал ее ругательствами, а она смотрела на меня, как профессиональный игрок в покер. И когда я жутко вскипел, ну вы понимаете…
— Да, я все понимаю.
— Тридцать лет я женат на этой женщине, и она до сих пор умеет так смотреть. Мы поженились через четыре месяца после того случая. Так что, никогда не предугадаешь, что ждет впереди.
— Я волнуюсь, давно уже не была на свиданиях. Очень давно.
— Знаете, тридцать лет назад я припарковался в неположенном месте. Я сорвался на девушку, которая выписала мне штраф. Я покрывал ее ругательствами, а она смотрела на меня, как профессиональный игрок в покер. И когда я жутко вскипел, ну вы понимаете…
— Да, я все понимаю.
— Тридцать лет я женат на этой женщине, и она до сих пор умеет так смотреть. Мы поженились через четыре месяца после того случая. Так что, никогда не предугадаешь, что ждет впереди.
— На кону жизни реальных людей, тебя это хоть как-то волнует?
— Волнение поможет их спасти?
— Нет.
— Тогда я и дальше буду избегать этой ошибки.
— На кону жизни реальных людей, тебя это хоть как-то волнует?
— Волнение поможет их спасти?
— Нет.
— Тогда я и дальше буду избегать этой ошибки.
Эй, знаешь, в твоем возрасте я как-то влюбился буквально в старуху, в шестиклассницу. Мне было не по себе, я переживал, а потом понял, что ничего не поделаешь. Так вот. Когда ничего сделать нельзя, надо просто верить, что все наладится, и, к примеру, написать песню. Ведь волноваться и одновременно писать песню нельзя.
Эй, знаешь, в твоем возрасте я как-то влюбился буквально в старуху, в шестиклассницу. Мне было не по себе, я переживал, а потом понял, что ничего не поделаешь. Так вот. Когда ничего сделать нельзя, надо просто верить, что все наладится, и, к примеру, написать песню. Ведь волноваться и одновременно писать песню нельзя.
— Я всегда так волнуюсь на свадьбах!
— Я тоже. Я всегда думаю: «Хорошо, что это не я».
— Я всегда так волнуюсь на свадьбах!
— Я тоже. Я всегда думаю: «Хорошо, что это не я».
Когда Джон впервые поднял вопрос о шафере, я был смущён. Я признаюсь, что сперва не совсем уловил суть, а уловив, был весьма польщён и удивлён. Я объяснил, что поскольку просьба была внезапной, она меня немного обескуражила. Как бы то ни было, я пообещал ему предпринять всё, что от меня зависит, чтобы выполнить труднейшее задание в моей практике. В заключение я его поблагодарил за доверие, оказанное мне, и засвидетельствовал, что я, в некотором роде, почти взволнован этим. Правда позже выяснилось, что я ни звука не произнёс.
Когда Джон впервые поднял вопрос о шафере, я был смущён. Я признаюсь, что сперва не совсем уловил суть, а уловив, был весьма польщён и удивлён. Я объяснил, что поскольку просьба была внезапной, она меня немного обескуражила. Как бы то ни было, я пообещал ему предпринять всё, что от меня зависит, чтобы выполнить труднейшее задание в моей практике. В заключение я его поблагодарил за доверие, оказанное мне, и засвидетельствовал, что я, в некотором роде, почти взволнован этим. Правда позже выяснилось, что я ни звука не произнёс.